Плесень и тараканы. Корреспондент «АиФ» узнал, в каких условиях делают хлеб

Чтобы посмотреть, из чего и в каких условиях делают главный продукт, корреспондент «АиФ» устроилась работать на один из хлебозаводов.

Мусорка из раздевалки

Попасть на хлебозавод мне удалось лишь со второй попытки. В первый раз меня не взял бригадир с формулировкой: «Иди лучше в фастфуд, тут адские условия, грязь, влажность, да и контингент работает странный, сама понимаешь, из какого они теста, постоянно пьют. Тебе это нужно?»

В следующий раз я выбрала другой хлебозавод. Туда набирали буквально всех подряд: устроиться уборщицей мне удалось за один день. Нужно отдать должное этому предприятию - даже уборщиц они заставляют делать медицинские книжки. Правда, почти формально. Мне нужно было сделать флюорограмму и анализ крови. Книжка делается неделю, но выйти на работу после этого я могла уже на следующий день.

Уборщицы и фасовщицы на заводе работают вахтовым методом: отслужили свои 30, 45 или 60 дней - и свободны. Им предлагают проживание в общежитии и довольно скромную зарплату - 90 рублей в час. Работать приходится по 12 часов с часовым неоплачиваемым перерывом. Правда, как я поняла позже, на перерыв по факту здесь дают лишь 20 минут. Все эти условия предложили и мне.

Встретил завод меня с порога словами начальника охраны: «Совсем обнаглели! Бутылки водки, пива и коньяка валяются. Не раздевалка, а мусорка!» Сразу стало понятно, что о нормах санитарии здесь могли и не знать. Чуть позже я убедилась в этом окончательно.

Обнаглевшая плесень

Не особо со мной церемонясь, начальник моей смены Вера Юрьевна тут же выдала мне ведро, губку, тряпку, нож и швабру. «Следи за своими вещами, здесь постоянно что-то воруют, даже использованные губки не брезгуют забирать» - такими были её первые наставления.

Начальница быстренько передала меня своей коллеге Алле и скрылась с глаз - мол, Алла здесь не первый день, всему научит. Учить Алла никого не хотела. «Вот протри то оборудование как можешь, а потом посмотрим». Под «тем оборудованием» подразумевались формочки, покрытые толстым слоем плесени. Она была на каждой из них. И самое ужасное, что в непосред­ственной близости от них спокойно делали тесто. Почему-то на этом заводе мало кого волновало, что плесневые споры распространяются по воздуху и спокойно могут попасть в продукцию.

На самом деле плесень здесь жила повсюду. На окнах, на полу, на вёдрах для мытья пола... Причём, кажется, окна здесь вообще не мыли и не дезинфицировали от грибка: в уголках оконных рам я находила сантиметры слизи, отдалённо напоминающей абрикосовый джем.

«А почему здесь так грязно? Вы что, совсем не работаете?» - удивлённо спросила я свою напарницу. «Слушай, ты сюда пришла напрягаться или день­ги зарабатывать? - ответила Алла. - Делай вид, что работаешь, - и всё. Какое тебе дело до этого? Отработаешь свою вахту, о тебе никто и не вспомнит».

Рай для тараканов

Практически каждое задание, которое мне давали, выглядело бессмысленным. После того как я «сделала вид», что отмыла оборудование, нас уже с другой уборщицей Таней отправили протирать огромные вагонетки для теста. «Залезайте в них с ногами, сделайте влажную уборку, и всё - этого будет достаточно», - сказала нам Вера Юрьевна. Напомню, что тряпка у каждой уборщицы здесь одна. И она на вес золота: потеряешь - другую не выдадут. Поэтому одной и той же тряпкой мыли и полы, и оборудование для теста, и плесневые окна, и вообще всё что угодно. Вагонетки для теста были настолько огромными, что протереть их после своих ног было невозможно. Вот и получалось, что по бокам они были практически чистыми, а в середине - с чёрными разводами после грязной обуви.

Домывая пятую по счёту вагонетку, я обнаружила в ней... таракана. Впрочем, тараканы мне встречались тут повсюду - на окнах, на полу и даже в раздевалке. Один из них спокойненько шастал по моей обуви. О присутствии этой живности, красноречиво свидетельст­вующей об антисанитарии в здании, на заводе прекрасно знали. Повсюду были раскиданы средства-ловушки для тараканов. «Правда, они мало помогают - я сколько здесь работаю, ещё ни дня без насекомых не прожила», - пожаловалась мне Таня.

Съесть и заболеть

Справившись с мытьём вагонеток, мы должны были просто гулять по цеху в поисках грязи, «которая бросается в глаза». Мои напарницы только такую и убирали. Например, они могли протереть оборудование по бокам - там, где видно, но смахнуть огромный слой пыли, скопившейся наверху, - не их дело. «Зачем? Это здесь не проверяют, а мне корячиться», - продолжала хладнокровно рассуждать ­Алла.

Но нашла я не грязь, а... мешок с консервантом и кокосовым маслом. Его здесь особо не прятали. «А это что такое?» - между делом я спросила у технолога Александра. «Тебе какое дело? Значит, рецептура того требует. Да и нарезанный расфасованный хлеб как ты без этого сделаешь? А сдобу? И вообще, не дело уборщиц докапываться до таких мелочей», - пробормотал Александр и тут же убрал мешок в подсобку.

Правда, я успела разглядеть на нём надпись «Антишим». Как позже узнала, это разрешённая пищевая добавка E282, или пропинат кальция. Но употреблять в большом количестве её нельзя: кальциевая соль, накапливаясь в организме человека, может привести к головным болям. Более того, до конца воздействие добавки Е282 на нашу физиологию не изучено. Некоторые эксперты предполагают, что она может способствовать образованию раковых клеток. Также продукция с этой добавкой противопоказана гипертоникам.

Самое интересное, что, зная про всё это, сами сотрудники завода спокойно ели свою продукцию. Уборщицам выдавали просроченные булочки, а персоналу рангом повыше - вчерашний и позавчерашний хлеб. «С такой зарплатой мы едой не разбрасываемся. Ну и что, что срок годности вышел пять дней назад? Не умрём!» - произнесла Алла, прожёвывая булочку за обедом. Сидя на перевёрнутом ведре возле туалета в дальнем углу раздевалки. Другого места, чтобы перекусить, для простых работяг на этом хлебозаводе не нашлось.